Джек Мэтлок: О заговоре ГКЧП мы знали за два месяца до путча

В эти дни - очередная годовщина путча 1991 года. Один из самых ярких американских дипломатов рассказал корреспонденту «Комсомольской правды» в США о том, как Вашингтон предупредил Ельцина и Горбачева о грозящем перевороте.

- Конечно же, я польщен этим имиджем. В 1986 году я подготовил проект речи, с которой должен был выступить президент Рональд Рейган: он начинал подготовку к переговорам с Советами и хотел быть президентом, который заключит мир с Москвой. Несмотря на то что именно Рейган назвал Советский Союз империей зла, в той речи были заложены основные ориентиры возобновления сотрудничества: сокращение вооружений, приостановка конфликтов в третьих странах, соблюдение прав человека. Мы перестали говорить: «Вы должны сделать то и это», мы предложили: «Нам нужно вместе сотрудничать, чтобы достичь результатов».

На первой встрече в верхах, которая состоялась в 1985 году, Михаил Горбачев согласился на гораздо большее расширение контактов, чем кто-либо из его предшественников.

Горбачев и Мэтлок сохранили прекрасные отношения и после того, как оставили свои посты. На фото 2002 г.: экс-президент выступает с лекцией в Колумбийском университете Нью-Йорка, экс-посол (на заднем плане) внимательно его слушает.

- Впервые я побывал в Москве в 1961 году. В то время КГБ держал под контролем всех иностранных дипломатов, дабы те не имели контактов с советскими гражданами. Единственные, кто сам шел на контакт, - это писатели, поэты. Так я познакомился с Андреем Вознесенским, Евгением Евтушенко...

Когда же я вернулся в Москву в ранге посла, то стал прилагать максимум усилий для расширения контактов. В посольстве проводились встречи по разным поводам. Приходило все больше и больше людей, налаживался диалог. Россия раскрывалась по-настоящему. Происходили процессы, о которых в течение десятилетий не приходилось и мечтать.

А лично для меня холодная война закончилась в 1987 году. Тогдашний глава МИДа Эдуард Шеварднадзе прилетел в Нью-Йорк на Генассамблею ООН. У него состоялась встреча с госсекретарем Джорджем Шульцем, который начал ее в обычном формате, передав коллеге список советских граждан, чьи права Советами нарушались. Когда подобный список передавался Андрею Громыко (министр иностранных дел СССР с 1958 по 1985 год. - Ред.), тот говорил: «Это вмешательство во внутренние дела СССР!» А Шеварднадзе взял документ и, поблагодарив, сказал, что сделает все возможное для решения этой проблемы. И после паузы добавил: «Я хочу, чтобы вы знали: я делаю это не потому, что вы меня об этом просите, а потому что моя страна должна сделать это».

- В июне 1991 года я пригласил мэра Москвы Гавриила Попова на деловой обед. И он рассказал, что против Горбачева готовится переворот и что он очень хотел бы, чтобы Ельцин, который в те дни находился в Вашингтоне, вернулся в Москву. Все это происходило в формате обмена записками, мы боялись прослушки.

Я написал: «Я доложу, но кто все это затеял?» Попов вывел ручкой четыре фамилии - Крючков, Павлов, Язов, Лукьянов*.

Я отправил совершенно секретную телеграмму в Вашингтон. Президент США довел ее содержание до сведения Ельцина и спросил его: «Что будем делать?» Ельцин ответил: «Вы должны предупредить Горбачева».

Но как это сделать? Госсекретарь США Джеймс Бейкер находился в тот момент в Берлине. Там же был и глава МИД СССР Александр Бессмертных. Бейкер настоял на встрече, которая прошла в нашем посольстве, и рассказал все министру. Бессмертных был поражен: «Мне сложно в это поверить, но это как раз тот случай, когда я не могу предупредить Горбачева». Все - и Бессмертных, и Буш, и Бейкер - позвонить Горбачеву не могли, понимая, что разговор будет зафиксирован КГБ.

Из Вашингтона мне сообщили, что президент Буш настаивает на том, чтобы именно я каким-то образом довел информацию до сведения Горбачева. Через Черняева, помощника Горбачева, наша встреча состоялась, информация была передана, но, как мне кажется, генсек не придал ей должного значения. Горбачев передал сообщение Черняеву и произнес короткую речь о наивных американцах. «Вы сделали то, что должны были сделать, - сказал он. - Спасибо, что пришли. Президент Буш доказал, что он наш друг. Не беспокойтесь».

А днем позже Горбачеву позвонил Буш. Между делом он спросил, состоялась ли встреча с американским послом. Горбачев сказал да, но заявил: «Все сказанное послом на тысячу процентов неправда».

Уже после неудачной попытки ГКЧП сместить Горбачева Попов констатировал: «В конце концов все это сыграло на руку: из телефонного разговора Горбачева с Бушем Крючков понял, что есть утечка информации, и приостановил подготовку путча. Возможно, именно поэтому переворот провалился».

Все это лишний раз подтверждает, что в большой политике некоторые события происходят по воле случая. А разрешение Попова на то, чтобы упоминать его имя и его роль в этой истории, я получил. До этого они мною не раскрывались.

- Она была своеобразным центром моей жизни на протяжении 35 лет. Еще в университете моими интересами стали русская культура, история и русский язык. Конечно же, не обошло это и семью: один из моих сыновей женился на русской девушке; моя докторская диссертация посвящена русской литературе. А еще я горд тем, что мне довелось сыграть определенную роль в некоторых процессах изменения мира в лучшую сторону. Сегодня Россия и США живут, к сожалению, в разных атмосферах. И всем нам предстоит долгий процесс по их объединению. У нас уже нет тех отношений, которые были когда-то между Рейганом, Бушем и Горбачевым. И мы ощущаем эту разницу.