«Беда Ленинграда в том, что блокады не было»

Марк, есть разные взгляды историков: один — для блокадного Ленинграда сделали всё, что могли, другой — город был брошен на погибель. Вы какой точки зрения придерживаетесь?

— Я придерживаюсь третьей точки зрения. Ленинградская трагедия состоит из двух действий, и события развивались разнонаправленно. Ленинград никогда не был забыт и заброшен. В первом действии происходило все то же самое, что и на других территориях, которые Красная Армия оставляла в ходе отступления летом-осенью 1941 года. По этому поводу существовало совершенно ясное указание верховного главнокомандующего товарища Сталина. Оно было 3 июля доведено до всеобщего сведения — в том самом знаменитом радиообращении Сталина к его подданным.

«Братья и сестры…»?

— Да-да, «братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои». Сталин тогда объяснил своим друзьям, что на территориях, которые Красная Армия, отступая, вынуждена оставлять противнику, не должно остаться «ни килограмма зерна, ни литра горючего». Если бы это указание повсеместно выполнялось, то живых людей на временно оккупированных территориях не осталось. Потому что в нашем суровом климате без еды и без топлива зиму пережить нельзя. А многие районы, как мы знаем, находились под оккупацией три года, до лета 1944-го. Тем не менее осталось, по разным оценкам, порядка 50-60 миллионов живых людей, и выжили они потому, что это указание Сталина выполнялось плохо. Летом 41-го, можно сказать, вообще никак. Но к осени порядка стало больше. Товарищ Сталин был суровым реалистом, он ни одной минуты не верил сталинской пропаганде. Он знал, как немцев встречали в Смоленске, Пскове, Киеве, я уж не говорю о Львове и Вильнюсе. В его представлениях население оккупированных территорий было ресурсом даже не нулевой, а минусовой стоимости: пойдут, гады, работать на немцев. Именно эта логика стояла за твердостью  в проведении «политики выжженной земли». И мы не слишком преувеличим, сказав, что беда Ленинграда в том, что там не было блокады.

Не было блокады?

— Железные дороги, идущие к городу с юга, перерезали не в первый день и даже не в первый месяц войны. Немцы захватили станцию Мга 30 августа, а 8 сентября заняли Шлиссельбург. В скобках замечу — силами одного пехотного полка. До этого момента в Ленинград можно было завезти горы еды. Чтобы вам стал понятен масштаб возможностей ленинградского железнодорожного узла, назову пару цифр. За день до взятия Мги,  29 августа, специальной комиссией ГКО был установлен очередной план эвакуации ленинградских заводов, в соответствии с которым предполагалось за 10 дней отправить на восток 12313 вагонов, и уже на следующий день на путях под погрузкой стояло 2200 вагонов.

Но это понятно, эвакуация. А если говорить о продуктах?

–– Есть документ: докладная записка начальника Ленинградского территориального управления государственных материальных резервов Горчакова от 5 января 1942 года. Накануне войны на складах и базах Госрезерва в Ленинградской области хранилось 146 тысяч тонн хлебофуража. Не надо цепляться к слову «фураж»: овес — это овсяная каша. Думаю, что умирающие от голода ленинградцы не отказались бы от сытной овсяной каши. Впрочем, кроме овса и муки, там было 37 тысяч тонн сахара. Было огромное количество концентрированной высококалорийной еды на 195 миллионов тогдашних советских рублей. При жестком ограничении потребления на этих запасах Ленинград мог прожить 3-4 месяца. Но практически все это тоже вывезли. На момент, когда прекратилось железнодорожное сообщение, оставалось всего 20 тысяч тонн муки.

Для завоза продовольствия в Ленинград не было возможностей, а для вывоза находились?

— Для завоза продовольствия в город, потеря которого считалась вполне возможной, не было желания. Что такое начало сентября 1941 года на календаре войны? Уже произошло грандиозное окружение Красной Армии в районе Минска, на Украине под Уманью, вот-вот захлопнется самый большой котел — киевский. Наконец, в первых числах октября произойдет грандиозное окружение в районе Вязьмы и Брянска, где просто исчезнут 60 советских дивизий — огромные войска, сосредоточенные для обороны Москвы. Порядка двух миллионов красноармейцев окажутся в плену. И вот в потоке этих событий происходит немецкое наступление на Ленинград. Нетрудно догадаться, какие прогнозы строила ставка. Есть документ: 23 октября Сталин направляет в Военный совет Ленинградского фронта телеграмму, она заканчивается словами: «Либо вы в эти два-три дня прорвете фронт и дадите возможность нашим войскам отойти на восток в случае невозможности удержать Ленинград, либо вы все попадете в плен. Сосредоточьте дивизий восемь или десять и прорвитесь на восток. Это необходимо и на тот случай, если Ленинград будет удержан, и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важней». И кто же в такой ситуации стал бы завозить в Ленинград продовольствие?

Пора, наконец, понять, что трагедия Ленинграда была составной частью большой трагедии. Отличие только в том, что в маленьких городках и селах маленькие люди умирали молча. Зоя Космодемьянская и ее боевые товарищи, как мы знаем, пытались сжечь деревню Петрищево. Только одна легендарная 7-я гвардейская дивизия, «Панфиловская», докладывала, что сожгла 30 населенных пунктов. Где жители этих деревень, в 20-градусный мороз оказавшиеся на снегу? Оставили они нам свои воспоминания, книги, поэмы, фильмы? Нет. Простые люди тихо, молча погибли.

И точно так же хотели уничтожить Ленинград?

— Ленинград — не деревня Петрищево. Сколько ни чистил его товарищ Сталин, сколько ни расстреливали и ни высылали оттуда образованных людей, все равно оставалось огромное количество писателей, поэтов, художников, композиторов, академиков. Все эти люди умели писать, другие читали то, что они написали. В результате ленинградская трагедия стала известна всей стране. Потом и советская пропаганда поняла, что это очень хороший товар для внешних рынков. А поначалу с Ленинградом происходило ровно то же самое, что произошло, например, с Петрозаводском, столицей Советской Карелии. Перед тем как оставить город, оттуда вывезли все, что только можно было вывезти, включая продовольствие. А то, что вывезти нельзя, уничтожили. Взорвали электростанцию, выжгли практически весь центр города. В Ленинград 13 сентября прилетел замнаркома внутренних дел Меркулов. Под его контролем был детально, вплоть до перечня необходимых по каждому объекту кувалд и топоров, разработан план разрушения города. Предстояло уничтожить 380 объектов: электростанции, водопровод, узлы связи, мосты, вокзалы… Что после этого должно было произойти с жителями Ленинграда — догадаться несложно.

Почему вы сказали, что это трагедия в двух действиях?

— Потому что дальше наступил октябрь.

Наступление на Москву?

— Именно. В первых числах началась грандиозная немецкая операция «Тайфун». И в интересах этой операции, которой Гитлер надеялся завершить не только кампанию 1941 года, но и вообще войну с Советским Союзом, с ленинградского направления немцы сняли все танковые дивизии и практически всю авиацию. Осталась пехота, перед которой поставили задачу удерживать линию фронта в том положении, в каком она была.

Немцы увели от Ленинграда авиацию? А как же непрерывные бомбардировки, о которых известно достоверно?

— По документам штаба ленинградской ПВО за весь сентябрь в небе над Ленинградом зафиксировано 675 пролетов самолетов противника. За месяц. По масштабу это один налет люфтваффе на Лондон. В октябре — 377, в ноябре — 388, в декабре — 59, в январе, феврале и марте 1942 года — ноль. Самое убедительное подтверждение малочисленности противника мы находим в Отчете о боевых действиях 123-го истребительного авиаполка. Этот полк с конца сентября защищал небо над Ладогой, документ подписан 25 января 1942 года. Так вот: за этот период полк выполнил 3010 самолетовылетов и потерял в воздушных боях 17 самолетов. Одна боевая потеря на 177 вылетов. Это значит, что противника в воздухе нет. Там, где в небе были немецкие «мессеры», советские истребители столько не жили. В конкретных цифрах: в среднем по всем фронтам в первый год войны одна боевая потеря приходилась на 28 вылетов истребителей. Один сбитый на 177 вылетов — это патрулирование пустого неба.

Когда Сталин принял решение, что Ленинград не сдаем, надо теперь его снабжать?

— Едва ли такое решение было одномоментным и прямо зафиксированным в документе. В течение октября вызрело понимание, что удержать город возможно, что измотанная беспрерывными боями и походами от Прибалтики до Ленинграда немецкая пехота не может больше наступать. Вот после этого и начался второй акт  трагедии — история спасения Ленинграда. В отличие от вывоза продовольствия, описанного мелким шрифтом в академических изданиях, спасение описано по часам и дням. Повторю еще раз — транспортной блокады не было. В этом нетрудно убедиться, достаточно посмотреть на карту. Были перерезаны железные дороги идущие к Ленинграду с юга. Но оставались свободны 60 километров берега Ладожского озера, от этого берега до большой земли — 30 километров по воде, если идти к ближайшей точке, поселку Кобона. Если идти в Новую Ладогу — 100 километров, туда поначалу и шли, потому что там была железная дорога. Потом подтянули ветку и к Кобоне. В любом случае, самая тихоходная баржа проходит это расстояние за одну длинную осеннюю ночь.

Доставка продуктов — это же не просто нагрузить баржу и провести по воде. Это пирсы, это возможности разгрузки и так далее. Было это все на Ладоге?

— Мы с вами говорим о снабжении не поселка в пустыне, а крупнейшего индустриального центра страны. В частности — крупнейшего судостроительного центра. Напоминаю, что из Ленинграда через порт Осиновец на берегу Ладоги вывозили промышленное оборудование, включая огромные станки, прессы и прочее. Это не 50-килограммовый мешок с зерном перенести по деревянным мосткам. Уже к концу сентября 1941-го было построено 4 причала с глубинами на подходах 2,5 метра и в бухте Морье — дамба с глубинами до 2 метров. А за сентябрем были октябрь, ноябрь… Пирсы соединили узкоколейкой с основной железной дорогой, установили портальные краны, причальные склады и прочее. Так что проблема выгрузки мешков с мукой была успешно решена, было бы что выгружать.

Ладога — очень непростой водоём, она известна штормами и другими трудностями для судоходства.

— Новая Ладога не случайно считается самым древним городом на территории нынешней России. То есть судоходству по Ладожскому озеру тысячи лет. В XIX веке по Ладоге было уже регулярное пароходное сообщение. Сомнения в том, что по Ладоге можно плавать, появились только после того, как несколько авторов, включая меня, обратили внимание на то, что блокады не было. Вот тут-то и начались рассказы про какую-то небывалую ладожскую волну. При этом за время навигации летом-осенью 1942 года по Ладожскому озеру перевезли в двух направлениях 1,1 миллиона тонн грузов. В Ленинград было доставлено 790 тысяч тонн, что в тринадцать раз больше грузопотока навигации 1941 года. То есть когда руководство страны приняло решение, что Ленинград надо снабжать, выяснилось, что ладожская волна самая обыкновенная. Она ничуть не страшнее, чем волна Северной Атлантики, через которую американцы привезли в Мурманск порядка 5 миллионов тонн грузов.

Хорошо, транспортный коридор был. Но какие продукты по нему везли, если еды во всей стране не было?

— В поисках ответа обратимся к товарищу Сталину. Выступая перед избирателями 9 февраля 1946 года он заявил, что в Советском Союзе в 1940 года было произведено «38300 тысяч тонн товарного зерна». Даже если предположить, что половина этих запасов была потеряна при отступлении лета-осени 1941 года, то для того, чтобы по норме 1,5 тысячи тонн в день обеспечить Ленинград хлебом на полгода, требовалось 1,5% от содержимого закромов родины. Не так уж и много, если речь идет о снабжении города, в котором производилась треть вооружения страны.

А вот чего не было — так это продовольствия на пустынном южном берегу Ладожского озера. Никому и в кошмарном сне не могло присниться появление войск противника у Волхова и Шлиссельбурга. А в кошмарной реальности 8 ноября немцы заняли Тихвин. Если до этого продовольствие для переправки по Дороге жизни можно было подвозить на южный берег Ладоги по железной дороге через Тихвин, то теперь такая возможность была утеряна. Можно было бы везти кружным путем через Лодейное Поле, но его заняли финны. И только 9 декабря, во время начавшегося контрнаступления Красной Армии, немцев выбили из Тихвина. Но немцы, уходя оттуда, что сделали?

Разрушили железную дорогу?

— Правильно. И только в начале января 1942-го ценой невероятных усилий, ценой огромного трудового подвига удалось собрать весь этот пазл: чтобы была железнодорожная линия через Тихвин — Волхов до Новой Ладоги, чтобы там уже была размеченная трасса, чтобы регулировалось движение, стояли обогревательные пункты и так далее. А когда все это собрали, то в поразительно быстрые сроки, уже в январе, в Ленинград начали доставлять в среднем 1,7 тонны грузов в сутки, главным образом — продовольствие. В феврале завозилось уже 3 тысячи тонн в день в среднем, в марте — почти 4 тысячи тонн. Это позволило с 11 февраля выдавать по карточкам 500 граммов хлеба для рабочих, 300 граммов для детей и иждивенцев. В марте по рабочей карточке уже выдавали 600 граммов хлеба, появилась крупа, сахар, жиры, мясопродукты. А когда растаял лед и началась нормальная навигация, то ленинградский паек стал обычным, как по всему Союзу. То есть самый большой ужас продолжался «всего» — я это слово говорю с кавычками — три месяца: ноябрь, декабрь, январь.

За время блокады в Ленинграде только от голода погибло больше 800 тысяч человек, большая часть — да, за эти три месяца, но люди ведь умирали и потом. А вы говорите – 600 граммов хлеба?

— Уже в ноябре 1941 года смертность в Ленинграде более чем вдвое превысила довоенные показатели. В декабре начался смертный голод. Люди падали без сознания на улицах, неубранные трупы замерзали в домах. В декабре в городе умерло 53 тысячи человек, в январе — 102 тысячи, в феврале 108 тысяч. Но голод — это же не «кушать хочется». Это тяжелая болезнь, алиментарная дистрофия, нарушается нормальный обмен веществ, и этот процесс не всегда обратим. В феврале 1942 года умерло 108 тысяч человек. В марте умерло 99 тысяч человек, в апреле — 80 тысяч, в теплом солнечном мае — 53 тысячи. То есть удар, нанесеенный по здоровью людей за те «всего лишь» три месяца, с ноября по январь, для сотен тысяч ленинградцев оказался смертельным.

В Ленинград везли не только муку и зерно. Была и тушенка, колбасы и сыры — кому все это предназначалось?

— Вы хотите спросить про снабжение начальства и пирожные Жданова? Я очень не люблю этот вопрос, потому что так мы снижаем обсуждение величайшей трагедии до уровня трамвайной склоки. Не в том вина сталинского руководства и персонально товарища Жданова, что в голодающей стране они жрали пирожные. Не в том задача руководителя, чтобы отказаться от еды и героически умереть вместе со всеми. Его обязанность в том, чтобы никто не умирал. А вот с этой задачей они не справились. Причем мало сказать — не справились: они расчетливо и хладнокровно относились к перспективе того, что миллионы подданных просто помрут. Товарищ Жданов был в этой системе очень заметным, не только в силу природной тучности, человеком. Самое прямое отношение он имел к советско-финской войне, а без этих войн блокада Ленинграда была бы невозможна в принципе. К Ленинграду с севера подходит железная дорога. При наличии нормальных взаимоотношений с северным соседом можно было изо дня в день везти продовольствие через Финляндию. Но Сталину и «коллективному сталину» захотелось наказать «финскую козявку, которая кривляется и прыгает у наших границ», это я цитирую «Правду». Вот за все это вместе эти товарищи и должны были бы оказаться на скамье подсудимых.