Беслан: пять вопросов о теракте, на которые нам не хотят отвечать

13 лет назад в Северной Осетии произошел один из самых крупных терактов в истории России. С 1 по 3 сентября террористы удерживали более тысячи заложников в здании школы № 1 города Беслана. За эти три дня погибли 333 человека: 186 несовершеннолетних, 111 друзей и родственников школьников, 6 гражданских спасателей. Более ста человек стали инвалидами, 17 детей остались сиротами.

Ответственность за теракт взял на себя Шамиль Басаев, борец за независимую Чеченскую Республику Ичкерия и один из руководителей самопровозглашенного государства. Следствие идет до сих пор, но наказание пока понес только Нурпаш Кулаев — единственный захваченный после штурма террорист. Милиционеры, которых обвиняли в преступной халатности, избежали приговора: сотрудники Правобережного РОВД попали под амнистию, милиционеров Малгобекского РОВД суд оправдал.

В 2015 году Левада-центр опубликовал опрос населения по поводу бесланской трагедии. Большинство опрошенных уверены, что вина за смерть людей лежит на террористах и федеральных властях. Процентное соотношение людей, обвиняющих государство в гибели заложников, с течением времени лишь повышалось.

Сколько было террористов?

Согласно официальной версии, три дня заложников охраняли 32 террориста, из которых в живых остался только Нурпаш Кулаев, отбывающий пожизненное заключение в колонии «Полярная сова». Всех остальных, по словам заместителя генерального прокурора России Николая Шепеля, устранили во время штурма.

Между тем свидетели уверены, что настоящее число террористов следствие скрывает: заложники утверждают, что в школе находилось как минимум 50 террористов, и многим удалось скрыться. Портреты захватчиков, которые описывают свидетели, не похожи на тех, кого опознали после штурма. Например, бывшие заложники утверждают, что среди террористов были люди славянской внешности, в том числе женщина-снайпер. С официальной версией не соглашаются не только бывшие заложники, но и специальная комиссия при правительстве Северной Осетии, а также журналисты ИД «Совершенно секретно», которые самостоятельно занимались расследованием теракта.

Почему школу не охраняли?

Людей на торжественной линейке, с которой террористы и загнали заложников в здание школы, охраняла одна невооруженная женщина, сотрудница местного РОВД. Она тоже оказалась в заложниках.

Местные и федеральные силовые структуры не сочли нужным подготовиться к терактам в образовательных учреждениях, о возможности которых поступали сообщения еще в конце августа. Несмотря на то, что за несколько часов до начала террористического акта министр внутренних дел Нургалиев уже знал о готовящемся захвате, даже сотрудников ГИБДД перебросили на федеральную трассу охранять безопасность президента Северной Осетии Александра Дзасохова.

Кто вел переговоры с террористами?

На второй день теракта в школу зашел бывший президент республики Ингушетия Руслан Аушев, которому позволили вывести из здания 24 заложника, матерей с грудными детьми. Это единственный подобный случай: другие попытки провести переговоры с террористами закончились ничем.

Возможно, что захватчики были готовы к разговору, так как в первый же день они передали свои требования: переговоры с президентом Ингушетии Муратом Зязиковым, президентом Северной Осетии Александром Дзасоховым и исполнительным секретарем СНГ Владимиром Рушайло. Разговора лицом к лицу так и не случилось.

Вести переговоры с террористами был уполномочен заместитель председателя североосетинского правительства Виталий Зангионов. Однако он заявил на суде, что ни о требованиях террористов, ни о переговорах с Аушевым не знал. Следствие так и не установило, с кем разговаривали захватчики.

Что взорвалось в спортзале?

3 сентября в спортзале школы прозвучали два взрыва: первый — в 13:03, еще один — через две минуты. Это стало поводом для спецслужб, чтобы начать штурмовать школу.

Следствие и свидетели расходятся в том, что именно стало причиной взрывов. По официальной версии, террористы подорвали три самодельных взрывных устройства. На вопрос о том, что именно это были за устройства и где они находились, ответа до сих пор нет: данные трех официальных комиссий противоречат друг другу.

Существует также версия, что СВУ взорвались гораздо позже из-за пожара. Бывшие заложники и член федеральной парламентской комиссии, депутат от партии «Родина» Юрий Савельев выдвинули собственные версии: по их мнению, взрывы прозвучали из-за обстрела школы спецназовцами.

В ходе силовой операции силовики действительно применяли огнеметы, гранатометы, вертолеты и танки. Причины гибели людей после взрывов выясняли по «наружному осмотру тел», а этот метод никак не может дать точной информации.

Как погибли заложники?

После того, как прозвучали взрывы, между террористами и спецназом началась перестрелка, и в здании школы начал распространяться огонь. Тушить его начали лишь спустя четыре часа, после того, как все следы взрывов были уничтожены.

Следствие утверждало, что большинство заложников погибло именно из-за взрывов. При этом 208 тел обнаружили не в спортзале, который был заминирован, а в других помещениях, куда террористы увели выживших. Вероятно, они все могли погибнуть из-за оружия массового поражения, с помощью которого спецназ два часа уничтожал террористов.

Как власти пытаются заставить жертв теракта в Беслане замолчать

Первое сентября 2017 года — тринадцатая годовщина теракта в Беслане. В прошлом году матери погибших детей устроили акцию в спортзале, в котором в 2004 году террористы держали заложников — женщины надели футболки с надписью «Путин — палач России», после этого их задержали и оштрафовали. Элла Кесаева, мать одной из заложниц во время теракта в бесланской школе, рассказала, что в последний год они ощущают пристальное внимание правоохранителей: после акции они получали угрозы со стороны полиции, а сегодня, когда родственники погибших пришли к месту трагедии, бывшее здание школы было оцеплено сотрудниками правоохранительных органов в гражданской форме.

«Мы стояли у фотографий своих погибших, нас окружили плотным кольцом»

«Сегодня утром мы пришли на панихиду в спортзал, школа была полностью оцеплена, — рассказывает Элла Кесаева. — Было огромное количество людей в форме и сотрудников, переодетых в гражданскую одежду. Мы стояли около фотографий своих погибших, нас сразу же окружили таким плотным кольцом. Чувствовалось, что они следили за каждым нашим движением, и в такой напряженной обстановке мы немного постояли и вышли. И даже незнакомые люди к нам подходили и говорили: „Это что, вас караулят? Какой ужас, до чего мы докатились". Там не нужно было ничего объяснять — местные сами все понимают. Я сотрудников вычисляла по обуви. Хоть они и были в гражданском, но у них была элитная, очень дорогая обувь. Местные так не одеваются, они не могут носить такое. Только у тех, кто работает в органах, есть возможность покупать такую обувь. Да и по выражению лица всё было понятно: стеклянные глаза, страшный безразличный жестокий взгляд».

Женщина рассказала, что в последние годы на место теракта приходит всё меньше людей. Это связано с тем, что бывший спортзал уже мало похож на место трагедии — в 2014 году его накрыли металлическим саркофагом золотистого цвета: «Там начали делать мемориал, но саркофаг еще не закончили. Этим самым они изменили сам вид спортзала, сделали его красивым. И этой красотой они скрыли то, что сделали силовики. Еще они убрали параллельное здание, куда стреляли силовики, и где были убиты заложники».

По мнению Эллы Кесаевой, саркофаг — не просто украшение, а попытка скрыть следы преступления, которое совершили российские власти при попытке штурма здания. Тем самым власти пытаются лишить людей возможности узнать правду о теракте в Беслане, считает Кесаева: «Убрали очень много того, что было. Руководство нам говорило, что всё сохранят и здание не тронут, но нас обманули. На самом деле они выполнили указания высшего руководства, я уверена, что было указание из Москвы эти следы обстрела ликвидировать. Это им помогает состряпать легенду. Власть все эти годы не говорит о своем позоре и преступлении силовиков, а пытается представить их как героев. И их версия теракта с такой мощной агитационной атакой идет по мозгам детей-школьников — многие из них хотят работать в органах, быть героями. У нас нет таких возможностей рассказать правду о том, что произошло. И когда мы видим, как учителя с детьми в школах поют песни, прославляющие спецназ, мы понимаем, что нам одним с этим трудно бороться».

«Нас запугивали, нас письменно извещали»

В апреле 2017 года Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить 2,9 миллиарда долларов пострадавшим в теракте. Как ранее рассказывал адвокат Кирилл Коротеев, представляющий интересы заявителей в ЕСПЧ, суд признал нарушение 2 статьи Европейской конвенции по правам человека: «нарушение права на жизнь»: «В решении суда говорится о четырех нарушениях статьи 2 Европейской Конвенции. Первое — это, то, что российские власти имели информацию о теракте и его не предотвратили. Второе нарушение в том, что, когда случился теракт, был жуткий бардак: долгое время о точном количестве заложников не говорили не только нам, но даже сотрудникам МЧС, которые должны были действовать, исходя из этого числа. Третье нарушение — при штурме использовали неизбирательное оружие. И четвертое — неэффективное расследование дела о захвате заложников».

«Страсбург полностью признал, что было применение оружия, которое вызвало массовую гибель заложников, — говорит Элла Кесаева. — Но российская власть этого решения не признает, они обжаловали его. Тем не менее, мы уверены, что в ближайшие несколько месяцев решение должно вступить в законную силу. Когда люди прочитали решение ЕСПЧ, многие нас спрашивали: „Как это? Действительно то, что вы говорили все эти годы, — правда?" Для многих это был шок. Хотя это больше был шок для подрастающего поколения, которые не видели все это своими глазами, которые не находились в Беслане в те дни. А те, кто здесь был в сентябре 2004 года, они все это видели своими глазами, они знают, что это так и есть. Сегодня мы стояли в спортзале, к нам подходили люди, говорили, что вспоминали наши футболки с надписью „Путин — палач Беслана", которые мы надели в прошлом году и говорили „Это правда, это так и есть"

После акции, которую провели в прошлом году матери жертв теракта во время панихиды, суд приговорил женщин к штрафам в 20 тысяч рублей и обязательным работам. Однако на этом, по словам Кесаевой, полиция не остановилась: „После акции мы хотели пожаловаться на сотрудников полиции за то, что к нам применялось физическое насилие, у нас были синяки на руках. Они в протоколах написали, что это мы сами бились об машину, и поэтому у нас синяки. На одну женщину завели уголовное дело, якобы за то, что она покусала сотрудников полиции. Следователь нам сказал, что, если мы будем продолжать проводить свои акции и писать заявления, они тоже будут продолжать заводить уголовные дела". Нас запугивали, нас письменно извещали. Тогда мы временно приняли решение не подавать жалобу на сотрудников — и уголовное дело закрыли. Через два дня после того, как ЕСПЧ принял решение по теракту, мы подготовили жалобы на действия сотрудников и решение суда по той акции, и направили это в ЕСПЧ. Нас пять женщин, пять заявителей».

1 сентября 2004 года террористы захватили школу № 1 в Беслане и в течение двух дней держали в заложниках 1128 человек. 3 сентября силовики предприняли штурм здания — в результате операции погибли 334 человека, среди них — 186 детей. Следствие так и не установило виновных в теракте.