Зксперимент оказался неудачным

Любой, кто в прошедшие выходные посетил премьерные спектакли в «Нашем доме», согласится, что театр поставил смелый эксперимент. Однако, как и экспромт, эксперимент бывает удачным только тогда, когда хорошо подготовлен. В данном случае под хорошей подготовкой я понимаю хотя бы минимальное знание зрителем и самой пьесы, по которой поставлен спектакль, и особенностей жанра, представленного на сцене.

К сожалению, трехсловный анонс: «Буза, бурда, бравада», - мало что сказал горожанам, привычным к классическому или «легкому» репертуару озерского театра. И как результат: известный и уважаемый в Озерске человек, любящий театр и не пропускающий ни одной премьеры, уже в гардеробе после спектакля задал мне вопрос: «Скажи, что это было?» Пара, сидящая за мной в зале, комментировала происходящее на сцене более эмоционально. Жалко, что эти двое не досидели до конца, тем самым лишив себя удовольствия увидеть финал. На мой взгляд, финальная сцена – едва ли не самая красивая сцена во всем репертуаре нашего театра.

Но даже она не меняет общего впечатления: эксперимент оказался неудачным.

Что же все-таки произошло в театре в прошедшие выходные? Попробую объяснить в силу своего понимания и в силу модернистской традиции, определяющим принципом которой является: «Я так вижу!». Было бы идеально, если бы этот принцип иногда подкреплялся хоть какой-нибудь аргументацией. Но это редко получается. В конце концов, кто может внятно объяснить, про что «Черный квадрат» К.Малевича?

И про что «Лысая певица» Э.Ионеско? Готовясь к «Беседе накануне премьеры», я прочитал пьесу. Главный вопрос, который задал сначала сам себе, а потом и творческой группе: «Как такое вообще можно поставить?» Как можно изобразить на сцене: «Долгая английская пауза. Английские часы на стене отбивают семнадцать английских ударов» или «Часы тоже бьют с особенной нервозностью»? К счастью, авторские ремарки давно уже не являются «руководством к действию» даже в постановках классических пьес. Что же говорить о пьесе, которая тоже признана классикой, но классикой абсурдного искусства.

Авангардные, абсурдистские произведения, неважно: пьеса, роман, стихотворение, картина, - тем и отличаются от, к примеру, соц. реализма, что дают возможность каждому увидеть и понять что-то свое. К примеру, первые сцены «Лысой певицы» можно было бы представить в виде СМС-чата, и активные пользователи интернета сразу же узнали бы в главных героях спектакля завсегдатаев интернет-форумов.

Перед режиссером спектакля Ю. Гусевой стояла непростая задача: поставить пьесу строго по тексту практически невозможно. Требуется изменять текст и/или чем-то дополнять его. В нашем случае есть и то, и другое. Причем, как мне показалось, часть довольно смешных реплик и диалогов были вырезаны из пьесы лишь потому, что не вписывались в режиссерское видение всего спектакля. Заключающееся в доведении «абсурда обывательского существования» (так Э.Ионеско не раз пояснял содержание своей пьесы) до совсем уж откровенной цирковой клоунады.

Режиссер принял смелое, но довольно спорное решение, превратив комнату респектабельного «буржуазного» (так значится в ремарке автора) английского особняка в подворотню. И лишь возвышающийся на заднем плане Биг Бэн заставляет нас верить, это английская подворотня, и что стоящие на сцене мусорные баки – английские, и наполнены они настоящим английским мусором. Соответственно, действующие в оригинале мистеры и миссис превратились в настоящих бомжей. Вряд ли от этого спектакль стал смешнее, а вот сюжетные нестыковки стали портить впечатление. Разве не странно, когда миссис Смит, вернее – бывшая миссис Смит, произносит: «В супе чересчур много порея и мало лука. Жалко, я не сказала Мэри...» (Мэри – это служанка Смитов, в спектакле напрочь отсутствующая – А.Ж.), - а через минуту роется в мусорных баках. Возможно, кому-то покажутся смешными в исполнении бомжей такие реплики: «И все же ей не место среди нас... Она не получила соответственного образования…» Не знаю, мне так не показалось.

Не знаю я и того, насколько в сегодняшней России был бы актуален первоначальный смысл пьесы – высмеивание сытых послевоенных буржуа, которые даже азбучные истины типа «my family is big, London is the capital of Great Britain» готовы преподносить как высшую мудрость. Кстати, я не зря привел две эти фразы, оставшиеся в памяти большинства наших сограждан после десяти лет изучения иностранных языков. Просто и пьеса Э.Ионеско возникла как реакция на набор банальностей и шаблонов в его учебнике английского.

Пьеса написана в 1950 году, когда вдруг показалось, что все самое страшное теперь уже точно позади, что впереди – унылая традиционная стабильность. Собственно, и «Конец истории» Ф.Фукуямы – о том же самом. Только Фукуяма рад концу истории, а Ионеско предостерегает. К счастью или к сожалению, но мир услышал Ионеско. Париж и Прага 1968 года показали, что еще ничего не кончилось. О чем же спектакль? На смену английским буржуа пришли бомжи? Не знаю… Слишком сложно для нашего цирка…

Каюсь: смысла в новом спектакле я не увидел. Возможно, и не надо было что-то искать. Возможно, целью театра было просто развлечь зрителя. Правда, развлечение оказалось рассчитанным на уж очень искушенного любителя.

Вместе с тем, в очень небольшом спектакле можно выделить целых три удачных эпизода:

- «знакомство» четы Мартинов, настолько убедительно решенное в стилистике фильма ужасов что теперь невозможно по-другому воспринимать этот глупый и уморительно смешной диалог;

- стихотворение служанки Мэри (которой, повторю, в спектакле нет и ее реплики отданы миссис Смит), решенное в форме зажигательной (в прямом и переносном смысле) рок-композиции;

- финальная сцена.

Подробно о финале говорить не буду, во-первых, потому, что не хочу лишать будущих зрителей главного удовольствия, а во-вторых, потому что моя трактовка финала может, по нынешним немного чересчур абсурдным временам, кем-то быть воспринята как экстремизм и оскорбление чувств некоторых групп населения.

Скажу только одно. По ремарке автора, пьеса должна быть «зациклена»: «Мистер и миссис Мартин сидят, как Смиты в начале пьесы. Пьеса начинается снова, причем Мартины буквально повторяют первые реплики Смитов, покуда медленно падает занавес». То есть, несмотря ни на какие события, в «стабильной» жизни ничто никогда не может поменяться, абсурд отныне вечен. Попытка «зациклить» действие была предпринята режиссером в сцене анекдота, рассказанного капитаном пожарной команды (которого в спектакле тоже нет…). Получилось забавно, но не более того.

На мой взгляд, если, конечно, у театра имелось желание шокировать публику, надо было бы в самом начале спектакля «прокрутить» финальную сцену в обратном порядке, чтобы главные действующие лица спускались на подмостки с … Кто видел спектакль, тот поймет… А уж только потом начинать «борьбу за место под солнцем».

Театр предпринял рискованную радикальную попытку сломать стереотипы. Трио «Трое» не пело, Анастасия Шевченко, блистательная Роскана из «Сирано де Бержерака», предстала в отталкивающем образе миссис Смит, зрителям была показана пьеса без сюжета, а спектакль – без смысла. Жаль, что риск не оправдался.

Александр Жмайло