Имя им — легион

Заявления Владимира Путина, сделанные 26 января в санкт-петербургском Горном университете, — пожалуй, самые жесткие с начала конфликта на Украине.

До сих пор Москва определяла (по крайней мере, устами официальных представителей) донбасские события как гражданскую войну между одними только украинцами, как государственный переворот, повлекший волну сопротивления. Так или иначе, за вычетом Крыма Россия не признавала, что события в соседнем государстве несут нам прямую угрозу. Именно на этом строился «минский переговорный процесс». Наша дипломатия пыталась просто склонить к перемирию обе противоборствующие стороны, никак не выражая заинтересованности в победе народных республик.

Но теперь президент назвал украинскую армию «не армией, а иностранным легионом НАТО», преследующим «геополитические цели сдерживания России». Иными словами, в грудь ополчения смотрит ударный наконечник западного военного блока, направленного против нашей державы. Что это значит?

Во-первых, что конечной целью Киева является нанесение нам неприемлемого ущерба. Во-вторых, что ополченцы сражаются не только за свою Родину и собственные дома, формально еще находящиеся на территории Украины, а за «Россию, Москву и Арбат», за наши стратегические интересы и безопасность. В-третьих, если украинская армия в зоне АТО — это враждебная сила, действующая по указке НАТО против России, то мы должны стремиться не просто к прекращению огня, а к безоговорочному разгрому врага, к нейтрализации «легиона». То есть у России есть достаточные основания всеми силами и средствами помогать ополченцам одержать полную победу.

И в самом деле, отпадение в 1991 году Украины вместе с населенными русскими землями Левобережья, Новороссии и Крыма было настоящей геополитической катастрофой для российской государственности. Дело не только в том, что по ту сторону рубежа оказались наши соотечественники и мощный экономический потенциал. А в банальном рисунке пограничной линии.

Если представить себе Украину годичной давности, вошедшей в НАТО и получившей право размещать на своей территории базы США, это означало бы конец какой бы то ни было геополитической безопасности России. Кремль можно было бы закрывать, флаг спускать, армию распускать. Основные жизненные центры нашей страны оказывались на расстоянии дневного танкового блицкрига. Простым ударом натовцев из Харькова на Москву, из Луганска на Волгоград, из Мариуполя на Ростов-на-Дону российская часть Восточно-Европейской равнины рассекалась на несколько фрагментов, и организованное сопротивление до Урала становилось крайне сложным. Мы откатывались к страшному моменту октября 1942 года, когда немцы штурмовали Кавказ и Сталинград. О размещении натовских радаров и противоракет по всему периметру и говорить не приходится.

В Кремле и Генштабе это отлично понимали уже в 1991-м, однако пока Украина пребывала буфером с аморфным статусом и такой же идеологией, радикальные контрмеры не предпринимались. Однако после начала евроинтеграции при помощи «коктейлей Молотова» даже глубоким скептикам стало очевидно, что майдан — решающий шаг на пути геополитической ликвидации России. Либо Россия контролирует земли восточнее Днепра, либо наше существование — не просто как великой державы, а в принципе как единой страны — ставится под вопрос.

Запад загоняет нас в угол. На наших границах появился именно иностранный легион. Украина выкармливается на роль буфера-агрессора, который будет блокировать нормальное развитие России. И с этим надо что-то решать.

Тем более, что украинский «легион» более всего похож не на римских орлов, не на иностранный-французский, а, прямо скажем, на легион бесов, наподобие тех подразделений СС, куда Гитлер с присными упаковывали предков нынешних бандеровцев. Поток оскорблений, вылившийся на Россию в связи с годовщиной освобождения Освенцима, ясно показывает, что ЕС решил-таки обратиться к своему нацистскому прошлому. По крайней мере, на российском направлении.

Но, рискну напомнить: наступивший год несет не только юбилей освобождения Освенцима, но также юбилей взятия Берлина.