Успенский собор

Говорят, что у каждого города, основанного в древности или в средневековье, есть свое тайное имя. По легенде, его могли знать лишь несколько человек. В тайном имени города был заложен его ДНК. Узнав «пароль» города, враг без труда мог завладеть им.

Согласно древней градостроительной традиции, в начале рождалось тайное имя города, затем находилось соответствующее место, «сердце града», которое символизировало Древо мира. Причем не обязательно, что пуп города должен находиться в «геометрическом» центре будущего города. У города почти как у Кощея: «…смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережёт».

Интересно, что древние и средневековые градостроители всегда оставляли подсказки. Любовь к ребусам отличала многие профессиональные гильдии. Одни масоны чего стоят. До профанации геральдики в эпоху Просвещения роль этих ребусов выполняли гербы городов. Но это в Европе. В России до XVII века вообще не было традиции зашифровывать суть города, его тайное имя, в гербе либо другом каком-то символе. Например, Георгий Победоносец перекочевал на герб Москвы с печатей великий московских князей, а еще раньше - с печатей Тверского княжества. Отношения к городу это никакого не имела.

На Руси отправной точкой для возведения города был храм. Он был осью любого населенного пункта. В Москве эту функцию на протяжении веков выполнял Успенский собор. В свою очередь, согласно византийской традиции, храм должен был быть построен на мощах святого. При этом мощи обычно полагались под алтарем (иногда также с одной из сторон алтаря или у входа в храм). Именно мощи и являли собой «сердце города». Имя святого, по-видимому, и было тем самым «тайным именем». Иными словами, если бы «закладным камнем» Москвы был собор Василия Блаженного, то, и «тайное имя» города было бы «Васильев» или «Васильев-град».

Однако мы не знаем, чьи мощи лежат в основании Успенского собора. Нет ни одного упоминания об этом в летописях. Вероятно, имя святого держалось в тайне.

В конце XII века на месте нынешнего Успенского собора в Кремле стояла деревянная церковь. Сто лет спустя московский князь Даниил Александрович построил на этом месте первый Успенский собор. Однако по неизвестным причинам через 25 лет Иван Калита строит на этом месте новый собор. Интересно, что храм был построен по образцу Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. Не совсем ясно почему? Георгиевский собор вряд ли можно назвать шедевром древнерусского зодчества. Значит, было еще что-то?

Храм-образец в Юрьеве-Польском был построен в 1234 году князем Святославом Всеволодовичем на месте на фундаменте белокаменной церкви Георгия, которая была сооружена в 1152 при основании города Юрием Долгоруким. Видимо, этому месту уделялось какое-то повышенное внимание. А строительство такого же храма в Москве, возможно, должна была подчеркнуть какую-то преемственность.

Успенский собор в Москве простоял менее 150 лет, а потом Иван III вдруг решил его перестроить. Формальная причина – ветхость сооружения. Хотя полторы сотни лет для каменного храма не Бог весть какой срок. Храм разобрали, а на его месте в 1472 году началось строительство нового собора. Однако 20 мая 1474 года в Москве произошло землетрясение. Недостроенный собор получил серьезный урон, и Иван принимает решение разобрать остатки и начать строить новый храм. Для строительства приглашаются зодчие из Пскова, но те, по загадочным причинам, категорически отказываются от строительства.

Тогда Иван III, по настоянию своей второй супруги Софьи Палеолог, посылает эмиссаров в Италию, которые должны были привезти в столицу итальянского архитектора и инженера Аристотеля Фьораванти. Кстати, на родине его называли «новым Архимедом». Это выглядит совершенно фантастически, поскольку впервые в истории Руси на строительство православного храма, главного храма Московского государства, приглашается зодчий-католик!

С точки зрения тогдашней традиции – еретик. Почему был приглашен итальянец, который в глаза не видел ни одного православного храма, остается тайной. Может быть, потому, что ни один русский зодчий не захотел иметь дело с этим проектом.

Строительство храма под руководством Аристотеля Фьораванти началось в 1475 году, а закончилось в 1479. Интересно, что в качестве образца был избран Успенский собор во Владимире. Историки объясняют, что Иван III хотел показать преемственность Московского государства от бывшего «стольного града» Владимира. Но это опять выглядит не очень убедительно, поскольку во второй половине XV века былой авторитет Владимира едва ли мог иметь какое-то имиджевое значение.

Возможно, это было связано с Владимирской иконой Божией матери, которую в 1395 года перевезли из владимирского Успенского собора в московский Успенский собор, построенный Иваном Калитой. Однако прямых указаний на это история не сохранила.

Одна из гипотез, почему русские зодчие не взялись за дело, и был приглашен итальянский архитектор, связана с личностью второй жены Иоанн III, византийки Софьи Палеолог.

Об это немного подробнее.

Как известно, в жены Ивану III греческую принцессу активно продвигал римский папа Павел II. В 1465 году ее отец, Фома Палеолог, перевез ее с другими своими детьми в Рим. Семья поселилась при дворе папы Сикста IV.

Через несколько дней после их прибытия Фома умер, приняв перед смертью католичество. История не оставила нам сведений о том, что Софья перешла в «латинскую веру», однако вряд ли Палеологи могли оставаться православными, живя при дворе папы Римского. Другими словами, Иван III, скорее всего, посватался католичке. Причем, о том, что Софья перешла перед свадьбой в Православие, не сообщает ни одна летопись. Венчание происходило в ноябре 1472 года. По идее, оно должно было происходить в Успенском соборе. Однако незадолго до этого храм был разобран до фундамента, чтобы начать новое строительство. Это выглядит очень странно, поскольку примерно за год до этого было известно о грядущей свадьбе. Удивительно и то, что венчание произошло в специально построенной возле Успенского собора деревянной церкви, которую снесли сразу же после обряда. Почему не был выбран другой кремлевский собор, остается тайной.

Давайте вернемся все же к отказу псковских зодчих восстанавливать, разрушенный Успенский собор. Одна из московских летописей говорит, что псковичи якобы не взялись за работу по причине ее сложности. Однако слабо верится, что русские архитекторы могли отказать Ивану III, человеку довольно резкому, по такому поводу. Причина категорического отказа должна была быть очень весомой. Вероятно, это было связано с какой-то ересью. Ересью, которую мог перенести только католик – Фьораванти. Что же это могло быть?

Успенский собор, построенный итальянским зодчим, не имеет каких-то «крамольных» отклонений от Русской традиции зодчества. Единственное, что могло вызвать категорический отказ – это святые мощи.

Возможно, «закладной» реликвией могли стать мощи не православного святого. Как известно, Софья привезла в качестве приданного много реликвий, включая православные иконы и библиотеку. Но, вероятно, не обо всех реликвиях мы знаем. Не случайно же папа Павел II так лоббировал этот брак.

Если во время переустройства храма произошла смена мощей, то, согласно русской традиции градостроительства, сменилось «тайное имя», а главное судьба города. Люди, которые хорошо и тонко понимают историю, знают, что именно с Ивана III началась смена ритма России. Тогда еще Руси.