Семь слабых звеньев режима Путина

Наша система и лично вождь хвалили себя за готовность к особым ситуациям. Эпидемия показала, что всё чрезвычайное вгоняет их в панику.

Очередное антиковидовское онлайн-совещание оказалось ещё более странным и бесцветным, чем предыдущие, которые тоже ничем не порадовали. Хотя, говорят, интеллектуальная обслуга вождя готовила это мероприятие как триумф над эпидемией, сопровождаемый торжественным освобождением народа из-под домашнего ареста.

В словаре кремлевской администрации нет даже слов подходящих, чтобы сказать о тяготах и бедах. Всё, что не лезет в пиар, для них загадка. Но эпидемия — не парад и не всенародное голосование. Оформить происходящее как начальственную победу невозможно. Отсюда и та отрешённость, с которой Путин и его подчиненные зачитывали друг другу свои спичи.

Ежедневные телефонные опросы, проводимые ФОМом в рамках проекта «КоронаЗонд», показывают: за последние три недели доля считающих, что эпидемия усиливается, выросла с 54% до 60%. Одобрение антиэпидемических действий властей в начале локдауна было подавляющим (7 к 1), а сейчас стало довольно непрочным (2 к 1). Официальной информации о ковиде в первых числах апреля доверяли 69% против 23%, а теперь — 53% против 38%. Рядовой человек боится заболеть, но все меньше готов соглашаться с начальственными объяснениями и запретами.

Вроде бы в этом нет ничего уникального. Нигде в мире люди не хотят мириться с локдауном больше двух месяцев. Ограничения поэтому ослабляют сейчас почти везде. Но фон всюду разный.

Есть страны, где карантин вводили во всей его полноте и на ранней стадии эпидемии; где вся мощь госмашины была нацелена на выявление заражённых и тех, кто с ними общался, на отслеживание их перемещений, на убеждение граждан скрупулезно соблюдать правила изоляции. 

Думаете, приведу в пример Китай? Нет, Австралию. Всего там умерли 97 человек (4 смерти на 1 млн жителей), количество ежедневных заражений вышло на пик к концу марта и стало быстро снижаться. Сейчас заражения единичны, их число колеблется на уровне одной двадцатой от пикового. Ослабляя запреты, австралийские власти исходят из правдоподобного предположения, что новые всплески эпидемии можно будет подавить в зародыше.

На другом полюсе — страны, которым успехи локдаунов дались дорогой ценой из-за промедлений и первоначальной растерянности. Это, например, Италия (495 смертей на 1 млн жителей). Максимальное число заражений там было зафиксировано пять недель назад, и с тех пор медленно идёт вниз. Однако и сейчас количество регистрируемых ежедневных смертей лишь втрое меньше пикового. Поэтому ослабление там карантина — довольно рискованная вещь. Но люди уже не в силах терпеть.

Большинство стран, выходящих из локдаунов, располагаются где-то между этими двумя полюсами. Одни больше уверены в своей способности придушить новые вспышки ковида, другие меньше. Сами по себе эти карантинные победы ничего не гарантируют, однако дают надежду продержаться до появления эффективных лекарств (предположительно осенью) и вакцины (в конце этого или в начале следующего года). 

Но есть и несколько государств, где непоследовательные карантины, проводимые к тому же с критическими опозданиями, подавить эпидемию на сегодня не смогли. Это Британия (451 смерть на 1 млн), Швеция (314), США (232). До середины апреля зараженных и умерших там становилось все больше — и пока их количество держится на уровнях, близких к пиковым.

Всё, что смогло сказать по данному поводу наше первое лицо, свелось к двум тезисам, которые сразу приглянулись острякам: «Это несложно сделать, нужно просто с коллегами в регионах предметно рассмотреть все вопросы. Ясно, что это непростая работа…»; «И вперёд забегать нельзя, но и топтаться на месте тоже бессмысленно, нужно двигаться постепенно вперёд…»

Вроде бы, странно такое слышать. Наш режим, со своей суперцентрализацией, идеально покорными высшими классами и любовью (на словах) к так называемой мобилизационной модели, выглядел идеально подготовленным к любым бедствиям. Но вот понадобилось мобилизоваться — а он расползается во все стороны.

Перечислим звенья и узлы системы, которыми она так гордилась и которые на поверку оказались её слабыми местами.

1. Завязанность властной машины на интересы и представления о действительности одного человека.

Если бы знакомство Владимира Путина с окружающим миром было адекватным, он мог бы уже в феврале или хотя бы в начале марта сосредоточить все свои силы на предотвращении эпидемии. Но в координатах вождя абсолютно приоритетными были никем не прошенные поправки, ведущие к увековечению его правления, а также военный юбилей. Отсюда и фатальное опоздание с антиковидными мероприятиями.

2. Властная вертикаль, единообразно работающая только при постоянных подхлестываниях сверху. 

Шок, испытанный главой государства, помноженный на его нежелание отвечать за явно неблагодарное дело, привёл к псевдофедерализму, совсем не похожему на настоящий в смысле способности слаженно работать. 

Одни губернаторы-назначенцы пытаются взять ситуацию в свои руки, организуя собственные вертикали, подчиненные только им. Другие мечутся из стороны в сторону или растерянно кудахчут. 

Стали непонятными и роли федеральных ведомств. Скажем, начальница Роспотребнадзора Анна Попова по приказу президента принесла ему и губернаторам «рекомендации по поэтапному снятию противоэпидемических ограничительных мер». Успевающий первокурсник, почитав иностранные проектировки выходов из локдауна, за полдня написал бы план не хуже. Но проблема даже не в этом. 

Зачем вообще главам субъектов какие-то «рекомендации», за последствия которых отвечать будут они, а не их сочинители? Московский мэр при явном одобрении прочих регионалов тут же объявил, что намерен действовать по своему усмотрению. Значит, так же поступят и другие. И главе вертикали пришлось принять это к сведению.

3. Бюрократизация экономики и расцвет импортозамещения.

Тут парадокс. Импортозамещение без труда навязало стране тесты на коронавирус, от которых так мало толку. Но оно же ни капли не помогло в производстве средств защиты. Пандемия идёт полным ходом два месяца, а СИЗов хватает только в минпромовских отчётах. Ни при Советах, ни при полупостроенном капитализме конца 90-х производство у нас в критические моменты не было таким неповоротливым и нацеленным на выгоды хапуг. 

4. Отсутствие профессиональной экспертизы.

Как вы думаете, кто в России верховный эпидемиолог, на чьи компетентные указания ориентируется политическое руководство? Упомянутая чиновница Попова? Телеведущий Мясников? Близкий к трону доктор Рошаль? Кинематографист-конспиролог Михалков? Количество сыплющих указаниями и прогнозами малосведущих людей с придворными званиями не поддается подсчёту. В стране нет не только единого административного, но и единого научного руководства. Одни начальники на местах выбирают себе умных советников, другие — глупых, а третьи — сами себе эпидемиологи.

5. Нацеленность охранителей на что угодно, кроме поддержания порядка.

Вы можете представить себе нацгвардейцев, вежливо убеждающих разгулявшуюся молодёжь не толпиться и уйти с улиц? 

Ограничительные правила, которыми обложили людей, стоят отдельного разговора. Но охранители, во-первых, заточены вовсе не на соблюдение каких-то правил; во-вторых, не подчинены местным властям; а в-третьих, явно побаиваются навязывать то, что выводит из себя не каких-то интеллигентов, а буквально всех. 

Поэтому разговоры о повальных репрессиях против нарушителей карантина очень преувеличены. Полицейским куда приятнее охотиться на безобидные парочки в парках, чем объясняться с недружелюбной толпой гуляющих. Так что абсурдность половины запретов смягчается необязательностью их соблюдения. Попутно становится необязательной и разумная их половина.

6. Реформа здравоохранения, которая сделала медиков первой группой риска.

«Майские указы»-2012 и минздравовские оптимизации в эпоху Вероники Скворцовой лишили медицинскую систему запаса прочности, подчинили её сиюминутным высочайшим прихотям и превратили часть её топ-менеджеров в номенклатурных сановников, равнодушных к судьбе бывших коллег.

Поэтому 30% медиков из инфекционных стационаров имеют антитела, то есть переболели. И поэтому же среди них такая смертность. А у аппарата хватает людей и времени, чтобы задним числом разбирать «дела» погибших врачей и медсестёр, дабы установить, при исполнении ли они заразились и полагаются ли их семьям компенсации.

7. Последнее, но не по важности. Гигантский разрыв между верхами и низами.

Еще 10-12 лет назад, в тогдашний кризис, высшие классы делились с массами накопленными резервами. А сейчас в докладе министра труда Антона Котякова фигурируют как признак великой щедрости неполные 30 млрд руб., выданные рядовым гражданам по всем каналам в совокупности. Это меньше одной десятой потерянных за апрель белых зарплат (если судить по отчету ФНС о сокращении поступлений подоходного налога). А о заработках, которых лишились занятые неформально, я уже и не говорю.

И эти люди еще удивляются, что рядовые граждане, которых липецкий губернатор безнаказанно предлагал травить как насекомых, уклоняются от поголовного ношения масок и перчаток. Маски носят во всем мире, и я не стану рассуждать об их пользе. Но если бы правящий круг относился к подданным как к своим, а не как к чужим, он пожертвовал бы крупицу своих богатств на бесплатные раздачи средств защиты.

И, конечно, ему хватило бы ума показать гражданам пример. Довольно большое число заразившихся сановников и магнатов, начиная с председателя правительства, говорит не только о том, что ковид равнодушен к чинам. Показное несоблюдение запретов, наложенных на простолюдинов, является у нас знаком принадлежности к знати.

Из всего этого, вместе взятого, и складывается история если ещё и не зашедшей в тупик, то все более затягивающейся и изнурительной борьбы с эпидемией. Каждое звено самовлюбленной путинской системы вносит свой вклад.

Сергей Шелин