Политические причины и последствия блокировки Telegram

Российские власти третий день пытаются заблокировать мессенджер Telegram. Как бы ни закончились их попытки, блокировка популярного мессенджера уже стала одним из главных политических событий года в стране. 

В новостях можно прочитать много версий о причинах блокировки Telegram: там будет предостаточно сказано про Павла Дурова, Роскомнадзор, Александра Жарова, ФСБ и, возможно, Алишера Усманова. Но как и за всяким большим политическим событием, за попытками заблокировать Telegram стоят более серьезные и глубокие причины.

Безопасность против свободы

Нет никаких сомнений в том, что идеологом блокировки мессенджера выступает ФСБ. Спецслужба в прошлом году затребовала от Telegram «ключи шифрования», которые обеспечили бы доступ к переписке пользователей, и, получив отказ, запустила процедуру блокировки. Роскомнадзор выступает здесь техническим исполнителем.

По официальной версии, доступ к переписке нужен для борьбы с терроризмом. Спецслужбы настаивают на том, что террористы используют Telegram для планирования терактов, и если их сообщения не будут перехвачены, то безопасность россиян будет под угрозой. Этот аргумент сейчас является основным для власти и ее сторонников.

И нужно сказать, что на первый взгляд аргумент этот достаточно сильный. Перед нами классическое противопоставление безопасности и свободы. Оно подразумевает, что эти два понятия вступают в противоречие, и для того, чтобы жить в безопасности, людям нужно отказаться как минимум от части своей свободы. Собственно, на этом отказе и зиждется идея государства как такового.

Аргумент работает. Если обычных людей поставить перед выбором между безопасностью и свободой, то большинство из них выберет безопасность. Это естественно и нормально — люди не хотят жить в страхе за свою жизнь. А если их еще и централизованно пугать различными опасностями современного мира, то отказываться от свободы они будут более охотно.

Но если подумать чуть лучше, то мы начнем догадываться, что безопасность — это своего рода фикция. Разумеется, если нам предлагают выбрать между миром, полным опасностей, и ситуацией абсолютной безопасности, то мы выберем второе. Но абсолютная безопасность — это миф, утопия, которая никогда не будет достигнута, и уж тем более она не может быть достигнута путем полного отказа от свободы. Несвободный человек по определению подвергается опасности, поскольку он сильно ограничен в своих действиях.

На самом деле отказ от свободы может избавить от одного вида опасности (негосударственного терроризма), но повышает риск другой опасности — государственного террора. Исторических примеров такого террора множество, и почти всегда он возникал тогда, когда люди отказывались или их лишали свободы. Разумеется, государство предпочитает об этом не говорить. Но что-то подсказывает, что если мы посмотрим на события последних ста лет, то мы увидим, что от рук государств погибло никак не меньше людей, чем от рук террористов.

С тем, что бороться с терроризмом, как и с любой другой преступностью, необходимо, никто не спорит. Но идею о том, что такая борьба обязательно предполагает отказ от гарантированных свобод, на веру принимать не стоит. Однако попытка блокировки Telegram — не что иное, как очередной пример классического конфликта между безопасностью и свободой, который на самом деле будет иметь больше последствий для свободы, чем для безопасности.

Государство против соцсетей

Другое измерение ситуации вокруг Telegram — это столкновение государства и интернета, а точнее, государства и социальных сетей. Столкновение это далеко не первое, и Россией оно не ограничивается.

Так, совсем недавно Сенат США допрашивал основателя Facebook Марка Цукерберга. И хотя повод там был совсем другой, суть состоит все в том же конфликте между государством и соцсетями. Другой пример — это принятый в прошлом году в Германии закон о регулировании социальных сетей, вызвавший протесты немецкой интернет-общественности. Сейчас аналог германского закона пытаются принять и в России.

Противоречия между государством и социальными сетями очень глубоки, конфликт между ними заложен на уровне принципов. Государство предполагает вертикальные каналы распространения информации, а социальные сети — горизонтальные каналы. И чем масштабнее становятся соцсети, тем больше у государства тревоги за свою власть.

Политические последствия этого противоречия мы видели несколько лет назад: речь идет о Brexit и избрании Дональда Трампа президентом США. Соцсети фактически сломали американскую партийную систему. Если раньше партии так или иначе контролировали все основные каналы распространения информации (газеты, телевидение, отчасти интернет), то социальные сети лишили их этой монополии и навязали одной из партий (а затем и всей стране) крайне неудобного кандидата.

До последних лет государство существовало в условиях, когда общенациональных центров распространения информации было не так уж много: сколько-то газет, сколько-то телеканалов, и даже когда появились интернет-сайты, по-настоящему влиятельных и массовых среди них было немного. Поскольку этих центров было ограниченное количество, то их все можно было контролировать — не обязательно напрямую, а, например, через партии, бизнес, другие группы интересов. В любом случае, государство (в широком смысле) держало под контролем информацию, которую получают люди. Горизонтальных каналов распространения информации практически не было: до появления соцсетей количество таких горизонтальных связей у людей было небольшим.

Соцсети изменили все. Они создали такой механизм распространения информации, который может быть полностью неподконтролен государству. И это по-настоящему серьезный вызов. Люди оказались падкими на популизм, на анти-истеблишментские настроения, и что с этим делать, пока никто не понимает. Выгоду получает тот, кто сумеет донести популярные (и часто деструктивные) идеи до людей самым коротким способом. И пока это не государство.

Так что вполне понятно, почему государство начало наступать на соцсети самыми разными путями — и законодательными, и силовыми. Сейчас перед государствами стоит задача так или иначе взять под свой контроль владельцев соцсетей и подобных сервисов — хоть Цукерберга, хоть Павла Дурова. Это не просто личный конфликт между политиками и бизнесменами. Государства борются за то, чтобы продолжить существовать в нынешнем виде.

Уроки сопротивления

Если говорить о долгосрочных политических последствиях блокировки Telegram в России, то нужно отметить как минимум одно из них. Сейчас мы наблюдаем, как значительное количество людей ищут возможные пути обходы блокировок: ставят VPN, используют прокси. 

Речь идет не только о доступе к конкретному мессенджеру и даже не о том, что люди борются за свободу интернета. Перед нами пример того, как люди массово учатся сопротивляться государственной власти на бытовом уровне.

В обычной жизни граждане не склонны к сопротивлению, они более склонны отступить и подчиниться. И на этом во многом строится механизм государственной власти. Однако в случае с Telegram люди переходят к сопротивлению на микроуровне, подрывая тем самым микрофизику власти. Устанавливая VPN, каждый человек совершает свой маленький бунт.

Нынешние события примечательны тем, что этот микробунт, оставаясь личным делом каждого, оказывается достаточно массовым. Он не создает никакого политического движения, но неизбежно меняет отношение людей к власти и их тактику поведения по отношению к государству. Если первая попытка сопротивления будет успешной, то человек с высокой долей вероятности повторит ее еще и еще. Рано или поздно это создаст угрозу для политического режима. Но стоит подчеркнуть, что речь идет о конкретном режиме, но не о государственном механизме в целом. 

Кто победит?

От оптимистов часто можно услышать фразы типа «прогресс не остановить», «свобода сильнее», «интернет победит государство». Но, скорее всего, никакого заданного направления движения нет, и поражение государства в схватке с интернетом вовсе не гарантировано.

Во-первых, ресурсы государства по-прежнему огромны и не сравнимы ни с чьими другими. Возможно, оно неповоротливо и не слишком сообразительно, но если уж оно начало наступать, остановить его будет не так-то просто.

Во-вторых, сама идея о том, что прогресс предусматривает ограничение власти государства, может оказаться неверной. В политической науке существует немало исследований о том, что на самом деле с течением истории объем власти государства только увеличивался. Та власть, которой государства обладают в XXI веке, намного больше, чем власть, которая была у государств 300 лет назад. Ее формы могли измениться от более жестоких к более мягким, но объем вырос. И если смотреть с этой точки зрения, то технический прогресс только усиливал власть государств.

Вполне возможно, что точно так же будет и с интернетом. Поборовшись с соцсетями и мессенджерами, государство может научиться использовать их в своих интересах, и тогда объем его власти возрастет еще больше. И не обязательно это произойдет вследствие захвата и силового подчинения социальных сетей. Возможно, они договорятся и начнут взаимовыгодно сотрудничать, а, возможно, соцсети родят из себя новую форму государственной власти. Не случайно же Павла Дурова уже предлагают выдвинуть кандидатом в президенты России.

Алексей Шабуров