Новый генерал УФСБ в Челябинске сдал странный документ в суд по делу Цыбко

Казалось бы, с уходом экс-начальника Управления ФСБ по Челябинской области Игоря Ахримеева закончилась эпоха заказных дел и фальсификаций. Но, как выясняется, не закончились странности с документами, которые предоставляет ФСБ в суд по делу экс-сенатора Константина Цыбко. В документе, якобы опровергающем алиби экс-сенатора, экспертные исследования проведены… на день позже, чем начальником регионального УФСБ Юрием Никитиным подписана сама бумага! И это не единственная странность, которую можно обнаружить, изучая ответ УФСБ на запрос прокурора. Предоставляя читателям возможность лично познакомиться с «доказательной базой» гособвинения, прилагаем к статье сам документ.

Одним из самых разгромных и скандальных моментов для гособвинения в деле Цыбко стали данные геолокации, подтверждающие, что ни самого экс-сенатора, ни экс-вице-губернатора Челябинской области Николая Сандакова, ни Евгения Тарасова, якобы обсуждавшего с ними вопрос о взятке, в ресторане «Грузинский дворик» 9 июля 2011 года просто не было. Эти данные к тому же подтверждены показаниями свидетелей. Казалось бы, вопрос с алиби закрыт. Но 22 января этого года гособвинение решило взять реванш.

Для опровержения алиби экс-сенатора гособвинение ходатайствовало о приобщении к делу письма из регионального УФСБ, касающегося проверки местоположения мобильных телефонов Цыбко, Сандакова и Тарасова 9 июля 2011 года. К письму, которое подписано действующим начальником Управления ФСБ по Челябинской области Юрием Никитиным, прилагается «анализ электромагнитной доступности базовых станций». Согласно этому анализу, 9 июля 2011 года с 17:45 до 21:21 телефоны Цыбко и Тарасова были зафиксированы в районе ресторана «Грузинский дворик». А вот в районе дачи Галеева на территории ДНТ «Чайка», где, по свидетельским показаниям, утверждению самого Цыбко и ранее предоставленным в суд данным геолокации, находился в тот момент экс-сенатор – его телефон, согласно новому анализу, не фиксировался.

Суд приобщил данное письмо с прилагаемым анализом к делу, не найдя в документе никаких несостыковок. А ведь они имеются!

Во-первых, возникает вопрос с датами проведения «анализа базовых станций» и подписью на документе. Сам анализ, согласно этому документу, был проведён 11 декабря 2017 года. А письмо с подписью начальника УФСБ по Челябинской области Юрия Никитина датировано 10-м декабря. Получается, при составлении письма в УФСБ уже не было сомнений о данных завтрашнего анализа?

Невозможно не вспомнить конфуз, случившийся с экс-начальником УФСБ Игорем Ахримеевым: он подписал справку о наружном наблюдении за Цыбко в декабре 2014 года, хотя сами наблюдения, если верить документу, велись в 2015-м… Не хотелось бы делать выводы о системности предоставления региональным УФСБ таких вот, с позволения сказать, «доказательств», но эти выводы напрашиваются сами собой.

Во-вторых, привлекает внимание подпись Юрия Никитина на документе. Это какая-то маловнятная закорючка. Разумеется, у человека может быть выработана многолетняя привычка подписывать документы именно таким образом, но в контексте путаницы с датами возникают опасения, что подпись мог поставить другой сотрудник УФСБ.

В-третьих, сам по себе запрос прокурора Александра Кондратьева в УФСБ, в ответ на который был проведён «анализ базовых станций», нарушает законодательство: как ч. 1 ст. 86 Уголовно-процессуального кодекса, так и ст. 7 «Закона об оперативно-розыскной деятельности». Такой запрос может направлять следствие либо суд, но не гособвинение. У прокуратуры другие задачи: выстраивать обвинение на данных, которые уже собраны следствием, а не заниматься их уточнением и прочей самодеятельностью.

В-четвёртых, возникают обоснованные сомнения в наличии самого запроса. Гособвинение отказалось предоставить данный документ адвокатам Константина Цыбко. В итоге остаётся только догадываться, на какой вопрос давало ответ региональное УФСБ (и существует ли этот запрос в природе). Отказ его предоставить наводит на подозрения, что этот документ, образно говоря, может быть датирован 12-м декабря…

В-пятых, множество вопросов вызывает само проведение анализа. Ранее оператор сотовой связи заявлял в суде, что сохранил данные только с ноября 2011 года. А теперь, оказывается, обнаружилась возможность проанализировать данные за июль 2011-го! Опять новые технологии, опять машина времени?

Кстати, скандальный закон Яровой так и остался мертворождённым по той причине, что операторы сотовой связи дружно заявили, что не имеют таких мощностей, чтобы держать данные о клиентах в течение двух лет. Но региональное УФСБ, как оказалось, может получить данные семилетней давности.

В-шестых, в документе указано, что производился анализ телефонных вышек «Билайна». Но проблема в том, что таковых вышек в природе не существует. «Билайн» – это торговая марка. А услуги предоставляются оператором «Вымпелком». Интересный поворот, заставляющий усомниться как минимум в экспертности лиц, проводивших анализ и допускающих такие грубые ошибки. А как максимум – предположить, что никакого анализа не было, а составители приложения к письму УФСБ поленились даже выяснить базовые основы того, о чём разглагольствуют с умным видом.